«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников
Немного погодя, через час после нашего прибытия на Сатурн, приехали еще два бойца, которых распределили на минометы и сразу же отправили в подразделение. Затем с передовой приехали штурмовики, старшие подразделений, и нас, ранее собиравшихся на С-60, записали теперь в штурмовики. Работа штурмовиком для меня лично интересная и мне понятная. Потому я взбодрился и подумал, что «все хорошо» и я иду в правильном направлении. Бронежилет, разгрузка, каска и рюкзак — уже выходим к машине, на которой будем добираться ближе к своей позиции, а затем, понятное дело, пойдем пешком до точки, где располагаются штурмы. Но только выходить начали, в тамбуре этого здания нас остановили, и кто-то крикнул:
— Передали ехать по серости, ждите!
Настроение пропало после этих слов, хотя решение это было более чем правильным. Пришлось снова снимать с себя все и ждать вечера.
Да, кстати, объясню, что обозначает фраза «по серости». «По серости» это значит ночью. То есть понятно все, что продвигаться ближе к красной зоне на машине днем смертельно опасно, и эти моменты все учитывались нашим руководством. Беспилотник-разведчик мог нас заметить с воздуха, или такой же беспилотник, но уже с боезарядом, мог нас уничтожить еще по дороге. Вопросов потому не было, но хотелось мне лично побыстрее добраться до окопов, приняться за дело. Однако все же не дождались мы этой самой серости, так как прибыл Маяк с еще одним старшим, и они нас банально отправили в другом направлении. Необходимы все-таки были специалисты на С-60. Рассчитали по позывным всех, кто едет учиться работе на С-60. Оказалось, что, кроме нас четверых, еще отсюда с Сатурна забирают троих. Итого нас уже семь человек отправляется. Маяк нам перед посадкой в машину объясняет:
— Сейчас на базу. Подготовитесь к работе на С-60. Две недели на подготовку и потом на позиции. Сейчас пришли два «Урала» и КамАЗ с орудиями. Людей подбираем. Инструкторы к вам придут, обучат вас.
Снова в бронежилет, разгрузку — и грузимся все семеро в «Урал», накрытый брезентом. Маяк с другими старшими, прибывшими за нами, поехал в своем «Патриоте» впереди нашей машины. Едем долго, по пути знакомимся и разговариваем… Трое этих бойцов, которые с нами вместе на Сатурне в «Урал» сели, — Скаут, Большой, и третьего по позывному не припомню никак… Скаут уже в возрасте, и для меня его возраст не юношеский, ему уже сорок или почти так, а люди с таким возрастом для меня считаются уже людьми взрослыми, так сказать… И вот Скаут говорит Большому:
— Ты, гляжу, совсем бодрым стал, и улыбка не сходит с лица. Шутки за шутками так и прут у тебя.
— А что такого? — спрашивает его Большой.
— А просто тебя в окопах вспомнил, — при этих словах Скаута я понимаю, что бойцов отобрали для работы на С-60 прямо с передовой, из окопов фактически их вытащили и направили на учебу.
— А что в окопах? — с удивлением и усмешкой спрашивает у Скаута боец Большой.
— А то, что там, на передке, ты очень хмурый что-то ходил. Ни улыбок, ни шуток не было, сама серьезность, да и только, а как уже из окопов тебя вынули и на учебу мы поехали, так из тебя просто попер юмор. Смеешься ведь не переставая. Рот не закрывается.
При этих словах Большой опустил голову, и видно было, что он словам Скаута все так же улыбается, кривя нестройную улыбку, но скромность строит из себя поддельную. Мне же понятно было, что парни в серьезных передрягах побывали, а там на самом передке все серьезные, ведь там обычно вопрос-ответ и вот все тебе разговоры. Не до смеха там и даже не до шуток. И когда так бывает, что человек неожиданно даже для себя выбирается из такой ситуации в более спокойную обстановку, его сразу же несет на разговор, на юмор, хочется шутить, это как бы прорывается все наружу у человека то, что было до этого далеко спрятано самим организмом. Это психология. Представьте себе, что вы только-только были в земляной яме и рядом с вами где-то находился смертельный враг, и тут вдруг неожиданно вы попадаете в спокойную обстановку тыловой базы, а потом еще при перемещении с базы на базу наблюдаете через борт грузовика, везущего вас, что там за бортом дома жилые, пятиэтажки даже или магазины. И здесь сам организм начинает радоваться переменам, и потому вот улыбка и не сходит с лица Большого. Однако у всех все по-разному, ведь вот Скауту-то все равно было по виду на перемену обстоятельств. Скаут по этому поводу тогда сказал:
— Мне что надо? Быстрее отучиться и свалить отсюда на позиции… — так и сказал.
Потом еще говорили и рассуждали о категориях бойцов, кому какая категория присвоена. Большинство здесь были эсники, то есть сотрудники категории «С». По-моему, это предпоследняя категория набора в «Вагнер», последняя, если я не ошибаюсь, это «Т». А когда узнали, что я ашник, то Скаут выдал с усмешкой:
— Ой, дедушка на войну едет…
Его словам улыбнулись почти все, в том числе и я. Им, многим из них, странным было не столько увидеть здесь сотрудника категории Б или М[18], сколько увидеть именно сотрудника категории «А». В их сознании ашники были из того мира 2022 года, из того еще набора, и многие из них считали, что все мы должны уже заслуженно сидеть дома по ранению, быть убитыми или просто не приезжать сюда, изведав всех прелестей украинской эпопеи. Как они ошибались… так как нас вернулось много, а многие из нас еще и в отпуска даже не уезжали. Просто жетоны-то с номерами и буквами под одеждой, и когда мы, ашники, видели на ком-то эти жетоны «А», то конечно же подходили друг к другу спросить или вспомнить что-то из того 2022 года, к тому же нас сильно связывало всех Молькино.
Глава третья
И вот, машина наша проезжает мимо какого-то маленького населенного пункта, похожего больше на село, чем на деревню, слева от нас просматриваются одноэтажные строения, находящиеся от дороги не близко, затем мы сворачиваем направо, на проселочную дорогу. Проезжаем метров пятьдесят и заворачиваем влево. Впереди нас низкие ворота, состоящие из железных балок, рядом с которыми деревянный КПП, в котором ранее, видимо, находилась какая-то контора, так как здание КПП было совершенно не вагончиком и не будкой какой-то там, а настоящим
